I always knew, what the right path was. Without exception, I knew it, but I never took it. You know why? It was too damn hard.
Вот. Приобщитесь к великому.
____________________________________________________________________________________
Человек вообще не меняется. Несмотря на то, что дает себе тысячу клятв. Когда тебя кладут на обе лопатки, ты полон раскаяния, но соит вздохнуть посвободнее, и все клятвы забыты.
Что это: георизм или идиотизм?
- По-прежнему склонен к философствованию, правда?
- Не могу отвыкнуть. Это меня успокаивает.
- Дает тебе чувство превосходства! Вот в чем дело. Дешевка!
- Превосходство не может быть дешевкой.
Я присяжный оптимист, а мой брат - присяжный пессимист. Так мы и тянем лямку в эти тяжелые времена. Оба эти качества в одном лице нынче не совместимы.
- Вам нравится щздесь сидеть? - спросил я.
- Я вообще люблю сидеть в гостинице. В гостиницах не бывает скучно. Люди приходят и уходят.Здороваются и прощаются. Это и есть лучшие миннуты жизни.
- Вы так считаете?
- Наименее скучные, во всяком случае. А все, что между ними.... - Она нетерпеливо махнула рукой. - Правда, большие гостиницы безлики. Там человек слишком тщательно скрывает свои эмоции. Тебе кажется, что в воздухе пахнет приключениями, но приобщиться к ним невозможно.
Мне не нравилось, когда слово «война» употребляли для нелепых сравнений. Для меня война была ни с чем не сравнима, даже если сравнения и не были нелепыми.
- Какой большой город! - воскликнула она. - Без конца и края.. Вам нравится Нью-Йорк?
- Очень.
- Почему?
- Потому что меня отсюда не гонят. Просто, не так ли?
Она глядела на меня, о чем-то размышляя.
- И вам этого довольно?
- Для начала - да. Приключения уж слишком надоедают, если входят в привычку.
- ...Все это вы придумали. Не верю ни единому вашему слову.
- Я тоже. Но иногда успокаиваю себя такими сентенциями.
- Чтобы не впасть в отчаяние, не так ли? Ох, как мне это знакомо!
- Все это лишь детали.
- И то, что я не зна, для чего живу?
- А кто это знает? Если же кто-то и знает, то это лишь усложняет жизнь.
- Наташа! - резко воскликнул Меликов.
- Хорошо, Владимир, будь по-вашему. Поговорим о чем-нибудь другом. Но он хотел со мной спать.
- Кто же этого не хочет, Наташа? - Меликов снова улыбнулся.
- Всегда не тот, кто надо, Владимир! Горькая правда! Налейте-ка мне еще водки.
- Странно, как много мы получаем отовсюду советов.
- И вы тоже получаете?
- То и дело. Каждый хочет меня воспитывать. И каждый знает все лучше меня. Слушая эти советы, можно подумать, что счастья полно в каждом доме. Но это не так. Человек - мастер давать советы другим.
Я посмотрел на неё:
- Думаю, вы не очень нуждаетесь в советах.
- Мне их нужно бесконечно много. Но они для меня бесполезны. Я делаю все наоборот. Я не хочу быть несчастной и тем не менее я несчастна. Я не хочу быть одинокой и тем не менее я одинока. Теперь вы смеетесь. Думаете, что у меня много знакомых. Это правда. Но и другое тоже правда.
Я уже научился ни над кем не смеятся. И видить во верить во все, что мне говорят. Это многое упрощает.
- Глупость - ценнейший дар, - продолжал Кан. - Но тот, кто её утратил, никогда не приобретет вновь. Она спасает, как шапка-невидимка. Опасности, перед которыми бессилен любой интеллект, глупость просто не замечает. Когда-то я пытался искуственно глупить. Практиковался в глупости и даже преуспел. Иные мои проделки во Франции могли бы плохо кончиться, но все это, конечно, жалкий эрзац по сравнению с истинной, бьющей через край глупостью...
- Некоторые русские дамы умеют возводить стройные логические построения, основываясь на ложных посылках и ложных умозаключениях, а пльлм предъявлять претензии к другим. Очень привлекательная, очень женская и очень опасная черта.
... Они обладают гениальной способностью предъявлять ложные обвинения ни в чем ни повинным мужчинам. По их мнению, это не дает угаснуть любви.
Я вышел на улицу. Она поблескивала при свете ночных фонарей - войны и тайфуны были от неё за тридевять земель; затаив дыхание, она прислушивалась к тихому ветру и к собственным мечтам. Улица эта никогда не казалась мне красивой, но сейчас вдруг я почувствовал её прелесть.
Человек, который склонен к возвышенным чувствам, обманывает обычно и себя, и других.
- Ты обнимешь меня крепче и начнешь рассказывать про Флоренцию, Париж или Венецию: о тех городах, где мы никгда не будем вместе.
- Я не был ни во Флоренции, ни в Венеции.
- Все равно, можешь рассказывать о них так, будто ты там был. Я, наверное, разревусь и буду ужасно выглядеть. Когда я плачу, я далеко не красавица. Но ты меня простишь за это и за мою чувствительность тоже.
- Да.
- Тогда иди ко мне и скажи, что ты будешь любить меня вечно и мы никогда не состаримся.
____________________________________________________________________________________
Человек вообще не меняется. Несмотря на то, что дает себе тысячу клятв. Когда тебя кладут на обе лопатки, ты полон раскаяния, но соит вздохнуть посвободнее, и все клятвы забыты.
Что это: георизм или идиотизм?
- По-прежнему склонен к философствованию, правда?
- Не могу отвыкнуть. Это меня успокаивает.
- Дает тебе чувство превосходства! Вот в чем дело. Дешевка!
- Превосходство не может быть дешевкой.
Я присяжный оптимист, а мой брат - присяжный пессимист. Так мы и тянем лямку в эти тяжелые времена. Оба эти качества в одном лице нынче не совместимы.
- Вам нравится щздесь сидеть? - спросил я.
- Я вообще люблю сидеть в гостинице. В гостиницах не бывает скучно. Люди приходят и уходят.Здороваются и прощаются. Это и есть лучшие миннуты жизни.
- Вы так считаете?
- Наименее скучные, во всяком случае. А все, что между ними.... - Она нетерпеливо махнула рукой. - Правда, большие гостиницы безлики. Там человек слишком тщательно скрывает свои эмоции. Тебе кажется, что в воздухе пахнет приключениями, но приобщиться к ним невозможно.
Мне не нравилось, когда слово «война» употребляли для нелепых сравнений. Для меня война была ни с чем не сравнима, даже если сравнения и не были нелепыми.
- Какой большой город! - воскликнула она. - Без конца и края.. Вам нравится Нью-Йорк?
- Очень.
- Почему?
- Потому что меня отсюда не гонят. Просто, не так ли?
Она глядела на меня, о чем-то размышляя.
- И вам этого довольно?
- Для начала - да. Приключения уж слишком надоедают, если входят в привычку.
- ...Все это вы придумали. Не верю ни единому вашему слову.
- Я тоже. Но иногда успокаиваю себя такими сентенциями.
- Чтобы не впасть в отчаяние, не так ли? Ох, как мне это знакомо!
- Все это лишь детали.
- И то, что я не зна, для чего живу?
- А кто это знает? Если же кто-то и знает, то это лишь усложняет жизнь.
- Наташа! - резко воскликнул Меликов.
- Хорошо, Владимир, будь по-вашему. Поговорим о чем-нибудь другом. Но он хотел со мной спать.
- Кто же этого не хочет, Наташа? - Меликов снова улыбнулся.
- Всегда не тот, кто надо, Владимир! Горькая правда! Налейте-ка мне еще водки.
- Странно, как много мы получаем отовсюду советов.
- И вы тоже получаете?
- То и дело. Каждый хочет меня воспитывать. И каждый знает все лучше меня. Слушая эти советы, можно подумать, что счастья полно в каждом доме. Но это не так. Человек - мастер давать советы другим.
Я посмотрел на неё:
- Думаю, вы не очень нуждаетесь в советах.
- Мне их нужно бесконечно много. Но они для меня бесполезны. Я делаю все наоборот. Я не хочу быть несчастной и тем не менее я несчастна. Я не хочу быть одинокой и тем не менее я одинока. Теперь вы смеетесь. Думаете, что у меня много знакомых. Это правда. Но и другое тоже правда.
Я уже научился ни над кем не смеятся. И видить во верить во все, что мне говорят. Это многое упрощает.
- Глупость - ценнейший дар, - продолжал Кан. - Но тот, кто её утратил, никогда не приобретет вновь. Она спасает, как шапка-невидимка. Опасности, перед которыми бессилен любой интеллект, глупость просто не замечает. Когда-то я пытался искуственно глупить. Практиковался в глупости и даже преуспел. Иные мои проделки во Франции могли бы плохо кончиться, но все это, конечно, жалкий эрзац по сравнению с истинной, бьющей через край глупостью...
- Некоторые русские дамы умеют возводить стройные логические построения, основываясь на ложных посылках и ложных умозаключениях, а пльлм предъявлять претензии к другим. Очень привлекательная, очень женская и очень опасная черта.
... Они обладают гениальной способностью предъявлять ложные обвинения ни в чем ни повинным мужчинам. По их мнению, это не дает угаснуть любви.
Я вышел на улицу. Она поблескивала при свете ночных фонарей - войны и тайфуны были от неё за тридевять земель; затаив дыхание, она прислушивалась к тихому ветру и к собственным мечтам. Улица эта никогда не казалась мне красивой, но сейчас вдруг я почувствовал её прелесть.
Человек, который склонен к возвышенным чувствам, обманывает обычно и себя, и других.
- Ты обнимешь меня крепче и начнешь рассказывать про Флоренцию, Париж или Венецию: о тех городах, где мы никгда не будем вместе.
- Я не был ни во Флоренции, ни в Венеции.
- Все равно, можешь рассказывать о них так, будто ты там был. Я, наверное, разревусь и буду ужасно выглядеть. Когда я плачу, я далеко не красавица. Но ты меня простишь за это и за мою чувствительность тоже.
- Да.
- Тогда иди ко мне и скажи, что ты будешь любить меня вечно и мы никогда не состаримся.
-
-
18.09.2008 в 13:17