Тебе за тридцать, мне до двадцати.
Сам Хем мне запрещал влюбляться в журналисток,
особенно в таких,
как ты,
в широкой юбке и с короткой стрижкой.

Был день и дождь. Студийный свет
слепил глаза и пробирался в разум,
не находя единственный ответ
на тысячи вопросов сразу.

Все знаю: жизнь у каждого своя,
своя судьба, своя определенность,
но я продрог под ливнем января
в апреле с меткой "обреченность".

Тебе за тридцать, мне до двадцати.
Шел дождь. Вокруг смеркалось.
Одни мечты, мечты, мечты...
Вот все, что мне
осталось.